24
марта
24 марта исполнилось 148 лет со дня рождения Х.Г.Шапошникова
Основатель Кавказского заповедника, первый его директор, ученый Христофор Георгиевич Шапошников. Без преувеличения можно сказать, что без его стараний и упорства, любви к природе и самоотверженности, которую он проявил, добиваясь создания заповедника, сегодня, возможно, не было бы этой уникальной природной территории. Воспоминания об отце много лет назад написал сын Шапошникова, сотрудник Зоологического института РАН, Георгий Христофорович. Фрагменты очерка мы публикуем в день рождения выдающегося человека.
“Затрудняюсь дать точное определение профессии моего отца. Агроном по образованию, он был прежде всего зоологом и краеведом, но всего точнее к нему подходит старинное понятие — натуралист. Он был страстным охотником, но при этом его привлекала прежде всего возможность общения с природой, а не добыча. Человек тонкой натуры, он любил поэзию, музыку, живопись, увлекался фотографией, с удовольствием работал в саду и на огороде, столярничал и меня учил этому делу…”, - писал сын Христофора Георгиевича Шапошникова, Георгий Христофорович в своем очерке, посвященном отцу.
“Христофор (Хачатур) Георгиевич Шапошников родился в Майкопе 24 марта 1872 года в большой семье купца и первого градоначальника Г. Н. Шапошникова, человека всеми в городе уважаемого. С раннего детства увлекся коллекционированием бабочек и других насекомых, сохранив это увлечение до конца жизни. Такому занятию весьма способствовало разнообразие и богатство природных ландшафтов в окрестностях Майкопа, где степные равнины подступают к лесистым кавказским предгорьям”.
“В 1892 году Христофор Георгиевич окончил реальное училище в Екатеринодаре (теперь — Краснодар), в 1901 году после окончания Рижского политехнического института стал агрономом первого разряда, а в 1903—1906 годах был слушателем Берлинского университета. В эти годы он не только опубликовал большую статью о бабочках Северо-Западного Кавказа, но и сделал «под носом у немцев» несколько интересных энтомологических находок, о чем сообщалось в журналах Германии и Англии. В результате Королевский Зоологический музей в Берлине предоставил ему в 1904 году научную командировку на восемь месяцев в Северную Африку. Там он собрал большую коллекцию, часть которой до сих пор хранится в Зоомузее РАН Петербурга. Позднее он ездил в научные
командировки от Русского Географического Общества и от Российской Академии Наук в Закавказье, Среднюю Азию и Турцию, совершая обширные сборы не только насекомых, но и многих других животных…” Видные зоологи, благодарные Христофору Георгиевичу за ценные материалы, за его бескорыстную и самоотверженную службу науке, увековечили его имя в названиях животных. Известный знаток млекопитающих Кавказа К.А.Сатунин в 1901 году описал новый эндемичный род прометеевых полевок (Prometheomys), единственный вид которого назван в честь отца (Prometheomys schaposchnikovi Sat.). Его именем были названы также новые виды кузнечика, шмеля и двух моллюсков. Особенно много материалов получал от Христофора Георгиевича Зоологический музей в Петербурге, с директором которого, Николаем Викторовичем Насоновым, велась постоянная переписка.
“После возвращения из Берлина на родину Шапошников работал лесничим Белореченского лесничества Кубанского казачьего Войска, успешно сочетая эту должность с научным коллекционированием. В 1907-1909 годах он обращался к Н.В.Насонову с обоснованием необходимости заповедать территорию великокняжеской «Кубанской охоты», которую члены царской фамилии арендовали у Рады Кубанского Войска, причем срок аренды заканчивался в 1909 году. На основании писем Шапошникова Насонов обратился к Президенту Академии Наук, а тот подал прошение «на Высочайшее имя». Николай Второй утвердил Комиссию под председательством Великого Князя Сергея Михайловича «для выработки мер к охранению кавказского зубра». Однако правительство не нашло достаточных средств для создания заповедника, хотя проект его был разработан, а границы детально намечены Шапошниковым. Сложная история борьбы за создание Кавказского заповедника детально описана самим Христофором Георгиевичем”.
“...На Кавказе еще была в разгаре гражданская война, когда Шапошников возобновил свои хлопоты о заповеднике. В марте 1920 года он поехал в Армавир к уполномоченному Реввоенсовета Кавказского фронта Штейнгаузу, который 5 апреля послал на имя Ленина телеграмму со словами: “...временно, вплоть до приезда из Москвы представителя для разработки подробного плана заповедника, прошу о назначении на должность управляющего заповедником, поручив ему же организацию временной охраны, агронома-естественника, бывшего лесничего Шапошникова Христофора Георгиевича, работавшего много лет по охране означенного района, выдвигаемого ныне ревкомом и совнархозом Майкопа”.
“Вскоре пришел положительный ответ, и уже в мае 1920 года Христофор Георгиевич получил мандат на организацию заповедника и охранную грамоту на свои коллекции и библиотеку в Майкопе, что позволило ему приступить к практической деятельности. Поэтому более точной датой создания Кавказского заповедника является именно 1920-й год (а не 1924, когда был принят известный декрет Совнаркома РСФСР)”.
“...Прежде всего надо было оформить статус заповедника, при этом его границы намечались так, чтобы включить наиболее ценные в природном отношении участки и по возможности меньше затронуть экономические нужды местного населения. В конце 1920 года Кубано-Черноморский ревком принял постановление о создании Кубанского высокогорного заповедника (оно опубликовано в газете “Красное знамя” 3 декабря 1920 года)...”.
В это же время Христофор Георгиевич начал подбирать кандидатов на еще не существующие штатные должности и в первую очередь — егерей. Помогало хорошее знание людей в горных станицах и аулах, его авторитет среди жителей. При этом он считал самым главным отношение человека к природе, любовь к ней.
“В 1921 году началась новая экономическая политика, жизнь немного нормализовалась, в Майкоп стали приезжать станичники и будущие егеря-наблюдатели, которые практически уже вели наблюдения за состоянием заповедной территории. Шапошников выспрашивал у них о зубрах, турах, о местах, где пошаливают банды «зеленых», советовал, куда еще стоит пойти. Когда заповеднику были выделены первые небольшие средства, они пошли на зарплату этим людям, уже работавшим по велению совести. Как писал позднее Христофор Георгиевич: “...два, а затем три человека охраны позволяли мне лишь моральным воздействием проводить охрану природы...”.
Постепенно увеличивались ассигнования и возможности более надежно охранять и более интенсивно изучать территорию заповедника. Появился и «аппарат» — бухгалтер и машинистка. Были подобраны и начальники отделов для руководства работой в разных лесничествах, стали приезжать ученые и целые экспедиции. Но в заповедных лесах все еще скрывались «бело-зеленые бандиты», от их рук гибли не только ценные животные, но и люди.
“Параллельно с текущей работой по охране заповедника Шапошников добивался укрепления его официального статуса, и наконец 12 мая 1924 года был принят декрет Совета Народных Комиссаров РСФСР, подтверждающий существование заповедника, названного теперь “Кавказским зубровым”. Христофор Георгиевич негодовал и воевал против этого названия: ведь оно могло спровоцировать станичников добить последних зубров, которых оставалось уже совсем мало, чтобы нечего было заповедовать и таким путем вернуть себе столь лакомые для местных жителей луга и леса. Но в Москве этим доводам не вняли, а принятых для спасения зубров мер оказалось явно недостаточно. В 1927 году в районе горы Алоус были убиты последние экземпляры кавказских зубров, и этот подвид зубра навсегда исчез с лика планеты”.
“В 1926 году в заповеднике работала комиссия по урегулированию спорных вопросов о границах заповедника и о местах выпаса скота. Ее возглавлял Николай Ильич Подвойский — известный революционер и видный партийный работник. У Шапошникова сложились с ним хорошие отношения. Помню величавую фигуру Подвойского и разговоры о том, что хорошо было бы, если бы он стал директором, а отец его заместителем по науке. Но этого не произошло. Возникла конфронтация с местными властями, которым хотелось иметь не такого принципиального директора, каким был Христофор Георгиевич. Против него началась длительная организованная травля”.
Однако в то время еще можно было бороться за справедливость, и в защиту Шапошникова выступил в газете «Правда» известный писатель А.С.Серафимович. Перечислив заслуги Христофора Георгиевича, он писал: “...надо было его спихнуть... Этой травлей были заняты назначенные Шапошникову Главнаукой сотрудники: гражданин Розанов (бывший директор Крымского заповедника), гражданин Гунали (бывший заместитель Розанова в Крымском заповеднике) и товарищ Рябков, помощник директора по хозяйственной части (к сожалению, партиец). Их работа — мелкий саботаж, склочничество, интриги среди служащих, лживые донесения и ряд проступков уже уголовного характера…”
Вмешательство Серафимовича (статья в «Правде» от 27 мая 1930 года) оказала влияние: в Дело вмешалась РКИ («рабоче-крестьянская инспекция»), после чего все прежние обвинения с Х.Г. Шапошникова были сняты, но в заповеднике он больше не работал.
“В 30-е годы отец трудился в карантинной инспекции. Используя свои знания местной энтомофауны и опыт энтомолога, он подготовил к печати рукопись (часть большой монографии) по насекомым — вредителям леса. В начале 1937 года отцу назначили персональную пенсию, и это дало ему возможность уделять больше времени работе с коллекциями. Он хотел завершить две монографии, материалы для которых собирал почти всю жизнь, готовился передать коллекции в Зоологический институт...
В день празднования двадцатилетия Октября городские организации хотели чествовать Христофора Георгиевича как общественного деятеля и старейшину города Майкопа. Но в канун чествования, в ночь с 5 на 6 ноября, он был арестован органами НКВД”.
“...Попытки узнать что-либо о судьбе Шапошникова долгое время оставались безрезультатными. Лишь в октябре 1939 года в Краснодаре его сыну сообщили: «осужден тройкой НКВД на десять лет лишения свободы и ссылке в отдаленные лагеря без права переписки» (тогда мы не знали, что эта формулировка означала в действительности)... Как близких «врага народа», в 1942 году из Майкопа в Казахстан выслали брата Христофора Георгиевича Никиту, известного окулиста, а также и сестру, там они и закончили свою жизнь”.
Дом Шапошникова в Майкопе был отобран и заселен работниками НКВД, а мать уехала к дочери в Ленинград.
“На дальнейшие расспросы об отце в 1955 году сообщили, будто бы он умер в феврале 1943 года. В октябре 1956 года Христофор Георгиевич Шапошников был реабилитирован, но правды о нем и тогда не сообщили. Частично мне удалось ее узнать лишь в декабре 1989 года. На запрос в Краснодар из Ленинградского управления КГБ сообщили, что Христофор Георгиевич был арестован в Майкопе по обвинению «в участии в повстанческой контрреволюционной эсеровской организации», будто бы готовившей вооруженное восстание. Постановлением «тройки» НКВД 14 февраля 1938 года приговорен к расстрелу, приговор приведен в исполнение 25 февраля 1938 года, место захоронения неизвестно, а все документы, дневники, рукописи и письма уничтожены”.
“У Христофора Георгиевича нет памятника на могиле, нет и самой могилы. Погибло главное его детище — коллекция, пропали две незавершенные монографии. Но памятником ему стал ныне существующий биосферный Кавказский заповедник, который по праву мог бы носить его имя”, - пишет в очерке Георгий Христофорович Шапошников.
Желание сына Шапошникова было услышано: в 2008 году Кавказскому заповеднику присвоено имя своего первого директора и основателя - как напоминание о его выдающемся вкладе, как свидетельство непростой истории природной территории, как пример для будущих поколений, которые посвящают жизнь служению и охране природы.
“Затрудняюсь дать точное определение профессии моего отца. Агроном по образованию, он был прежде всего зоологом и краеведом, но всего точнее к нему подходит старинное понятие — натуралист. Он был страстным охотником, но при этом его привлекала прежде всего возможность общения с природой, а не добыча. Человек тонкой натуры, он любил поэзию, музыку, живопись, увлекался фотографией, с удовольствием работал в саду и на огороде, столярничал и меня учил этому делу…”, - писал сын Христофора Георгиевича Шапошникова, Георгий Христофорович в своем очерке, посвященном отцу.
“Христофор (Хачатур) Георгиевич Шапошников родился в Майкопе 24 марта 1872 года в большой семье купца и первого градоначальника Г. Н. Шапошникова, человека всеми в городе уважаемого. С раннего детства увлекся коллекционированием бабочек и других насекомых, сохранив это увлечение до конца жизни. Такому занятию весьма способствовало разнообразие и богатство природных ландшафтов в окрестностях Майкопа, где степные равнины подступают к лесистым кавказским предгорьям”.
“В 1892 году Христофор Георгиевич окончил реальное училище в Екатеринодаре (теперь — Краснодар), в 1901 году после окончания Рижского политехнического института стал агрономом первого разряда, а в 1903—1906 годах был слушателем Берлинского университета. В эти годы он не только опубликовал большую статью о бабочках Северо-Западного Кавказа, но и сделал «под носом у немцев» несколько интересных энтомологических находок, о чем сообщалось в журналах Германии и Англии. В результате Королевский Зоологический музей в Берлине предоставил ему в 1904 году научную командировку на восемь месяцев в Северную Африку. Там он собрал большую коллекцию, часть которой до сих пор хранится в Зоомузее РАН Петербурга. Позднее он ездил в научные
командировки от Русского Географического Общества и от Российской Академии Наук в Закавказье, Среднюю Азию и Турцию, совершая обширные сборы не только насекомых, но и многих других животных…” Видные зоологи, благодарные Христофору Георгиевичу за ценные материалы, за его бескорыстную и самоотверженную службу науке, увековечили его имя в названиях животных. Известный знаток млекопитающих Кавказа К.А.Сатунин в 1901 году описал новый эндемичный род прометеевых полевок (Prometheomys), единственный вид которого назван в честь отца (Prometheomys schaposchnikovi Sat.). Его именем были названы также новые виды кузнечика, шмеля и двух моллюсков. Особенно много материалов получал от Христофора Георгиевича Зоологический музей в Петербурге, с директором которого, Николаем Викторовичем Насоновым, велась постоянная переписка.
“После возвращения из Берлина на родину Шапошников работал лесничим Белореченского лесничества Кубанского казачьего Войска, успешно сочетая эту должность с научным коллекционированием. В 1907-1909 годах он обращался к Н.В.Насонову с обоснованием необходимости заповедать территорию великокняжеской «Кубанской охоты», которую члены царской фамилии арендовали у Рады Кубанского Войска, причем срок аренды заканчивался в 1909 году. На основании писем Шапошникова Насонов обратился к Президенту Академии Наук, а тот подал прошение «на Высочайшее имя». Николай Второй утвердил Комиссию под председательством Великого Князя Сергея Михайловича «для выработки мер к охранению кавказского зубра». Однако правительство не нашло достаточных средств для создания заповедника, хотя проект его был разработан, а границы детально намечены Шапошниковым. Сложная история борьбы за создание Кавказского заповедника детально описана самим Христофором Георгиевичем”.
“...На Кавказе еще была в разгаре гражданская война, когда Шапошников возобновил свои хлопоты о заповеднике. В марте 1920 года он поехал в Армавир к уполномоченному Реввоенсовета Кавказского фронта Штейнгаузу, который 5 апреля послал на имя Ленина телеграмму со словами: “...временно, вплоть до приезда из Москвы представителя для разработки подробного плана заповедника, прошу о назначении на должность управляющего заповедником, поручив ему же организацию временной охраны, агронома-естественника, бывшего лесничего Шапошникова Христофора Георгиевича, работавшего много лет по охране означенного района, выдвигаемого ныне ревкомом и совнархозом Майкопа”.
“Вскоре пришел положительный ответ, и уже в мае 1920 года Христофор Георгиевич получил мандат на организацию заповедника и охранную грамоту на свои коллекции и библиотеку в Майкопе, что позволило ему приступить к практической деятельности. Поэтому более точной датой создания Кавказского заповедника является именно 1920-й год (а не 1924, когда был принят известный декрет Совнаркома РСФСР)”.
“...Прежде всего надо было оформить статус заповедника, при этом его границы намечались так, чтобы включить наиболее ценные в природном отношении участки и по возможности меньше затронуть экономические нужды местного населения. В конце 1920 года Кубано-Черноморский ревком принял постановление о создании Кубанского высокогорного заповедника (оно опубликовано в газете “Красное знамя” 3 декабря 1920 года)...”.
В это же время Христофор Георгиевич начал подбирать кандидатов на еще не существующие штатные должности и в первую очередь — егерей. Помогало хорошее знание людей в горных станицах и аулах, его авторитет среди жителей. При этом он считал самым главным отношение человека к природе, любовь к ней.
“В 1921 году началась новая экономическая политика, жизнь немного нормализовалась, в Майкоп стали приезжать станичники и будущие егеря-наблюдатели, которые практически уже вели наблюдения за состоянием заповедной территории. Шапошников выспрашивал у них о зубрах, турах, о местах, где пошаливают банды «зеленых», советовал, куда еще стоит пойти. Когда заповеднику были выделены первые небольшие средства, они пошли на зарплату этим людям, уже работавшим по велению совести. Как писал позднее Христофор Георгиевич: “...два, а затем три человека охраны позволяли мне лишь моральным воздействием проводить охрану природы...”.
Постепенно увеличивались ассигнования и возможности более надежно охранять и более интенсивно изучать территорию заповедника. Появился и «аппарат» — бухгалтер и машинистка. Были подобраны и начальники отделов для руководства работой в разных лесничествах, стали приезжать ученые и целые экспедиции. Но в заповедных лесах все еще скрывались «бело-зеленые бандиты», от их рук гибли не только ценные животные, но и люди.
“Параллельно с текущей работой по охране заповедника Шапошников добивался укрепления его официального статуса, и наконец 12 мая 1924 года был принят декрет Совета Народных Комиссаров РСФСР, подтверждающий существование заповедника, названного теперь “Кавказским зубровым”. Христофор Георгиевич негодовал и воевал против этого названия: ведь оно могло спровоцировать станичников добить последних зубров, которых оставалось уже совсем мало, чтобы нечего было заповедовать и таким путем вернуть себе столь лакомые для местных жителей луга и леса. Но в Москве этим доводам не вняли, а принятых для спасения зубров мер оказалось явно недостаточно. В 1927 году в районе горы Алоус были убиты последние экземпляры кавказских зубров, и этот подвид зубра навсегда исчез с лика планеты”.
“В 1926 году в заповеднике работала комиссия по урегулированию спорных вопросов о границах заповедника и о местах выпаса скота. Ее возглавлял Николай Ильич Подвойский — известный революционер и видный партийный работник. У Шапошникова сложились с ним хорошие отношения. Помню величавую фигуру Подвойского и разговоры о том, что хорошо было бы, если бы он стал директором, а отец его заместителем по науке. Но этого не произошло. Возникла конфронтация с местными властями, которым хотелось иметь не такого принципиального директора, каким был Христофор Георгиевич. Против него началась длительная организованная травля”.
Однако в то время еще можно было бороться за справедливость, и в защиту Шапошникова выступил в газете «Правда» известный писатель А.С.Серафимович. Перечислив заслуги Христофора Георгиевича, он писал: “...надо было его спихнуть... Этой травлей были заняты назначенные Шапошникову Главнаукой сотрудники: гражданин Розанов (бывший директор Крымского заповедника), гражданин Гунали (бывший заместитель Розанова в Крымском заповеднике) и товарищ Рябков, помощник директора по хозяйственной части (к сожалению, партиец). Их работа — мелкий саботаж, склочничество, интриги среди служащих, лживые донесения и ряд проступков уже уголовного характера…”
Вмешательство Серафимовича (статья в «Правде» от 27 мая 1930 года) оказала влияние: в Дело вмешалась РКИ («рабоче-крестьянская инспекция»), после чего все прежние обвинения с Х.Г. Шапошникова были сняты, но в заповеднике он больше не работал.
“В 30-е годы отец трудился в карантинной инспекции. Используя свои знания местной энтомофауны и опыт энтомолога, он подготовил к печати рукопись (часть большой монографии) по насекомым — вредителям леса. В начале 1937 года отцу назначили персональную пенсию, и это дало ему возможность уделять больше времени работе с коллекциями. Он хотел завершить две монографии, материалы для которых собирал почти всю жизнь, готовился передать коллекции в Зоологический институт...
В день празднования двадцатилетия Октября городские организации хотели чествовать Христофора Георгиевича как общественного деятеля и старейшину города Майкопа. Но в канун чествования, в ночь с 5 на 6 ноября, он был арестован органами НКВД”.
“...Попытки узнать что-либо о судьбе Шапошникова долгое время оставались безрезультатными. Лишь в октябре 1939 года в Краснодаре его сыну сообщили: «осужден тройкой НКВД на десять лет лишения свободы и ссылке в отдаленные лагеря без права переписки» (тогда мы не знали, что эта формулировка означала в действительности)... Как близких «врага народа», в 1942 году из Майкопа в Казахстан выслали брата Христофора Георгиевича Никиту, известного окулиста, а также и сестру, там они и закончили свою жизнь”.
Дом Шапошникова в Майкопе был отобран и заселен работниками НКВД, а мать уехала к дочери в Ленинград.
“На дальнейшие расспросы об отце в 1955 году сообщили, будто бы он умер в феврале 1943 года. В октябре 1956 года Христофор Георгиевич Шапошников был реабилитирован, но правды о нем и тогда не сообщили. Частично мне удалось ее узнать лишь в декабре 1989 года. На запрос в Краснодар из Ленинградского управления КГБ сообщили, что Христофор Георгиевич был арестован в Майкопе по обвинению «в участии в повстанческой контрреволюционной эсеровской организации», будто бы готовившей вооруженное восстание. Постановлением «тройки» НКВД 14 февраля 1938 года приговорен к расстрелу, приговор приведен в исполнение 25 февраля 1938 года, место захоронения неизвестно, а все документы, дневники, рукописи и письма уничтожены”.
“У Христофора Георгиевича нет памятника на могиле, нет и самой могилы. Погибло главное его детище — коллекция, пропали две незавершенные монографии. Но памятником ему стал ныне существующий биосферный Кавказский заповедник, который по праву мог бы носить его имя”, - пишет в очерке Георгий Христофорович Шапошников.
Желание сына Шапошникова было услышано: в 2008 году Кавказскому заповеднику присвоено имя своего первого директора и основателя - как напоминание о его выдающемся вкладе, как свидетельство непростой истории природной территории, как пример для будущих поколений, которые посвящают жизнь служению и охране природы.
